Скоро 1 сентября и, чтобы помнить об огромном вкладе первых учителей в школьное образование в первые послевоенные годы, привожу отрывки из воспоминаний заслуженной учительницы Полесского района Михайловой Анастасии Никифоровне. Когда я записывала для музея её рассказ в июне 2012 года, ей было уже 90 лет, и она была старейшей учительницей нашего региона. Почти совсем слепая, она на ощупь бережно гладила школьные фотографии и рассказывала о своих учениках. Всех помнила по именам и фамилиям. Её речь была грамотной, литературной, образной и интеллигентной. Уже тогда меня поразили её память, душевное благородство, необыкновенная доброта и любовь к людям.
«Детство я провела в деревне Трехбалтаево Чувашской АССР. Деревня была многонациональная, были отдельные русские, чувашские, мордовские улицы, но больше всего было татарских. Я из мордовской семьи. В возрасте 2-х лет я переболела оспой, после чего практически не видела одним глазом.
Мне было 24 года, когда я со своей мамой и двумя братьями по вербовке решились на переселение в Калининградскую область. В конце августа 1946 года в товарных вагонах мы прибыли на станцию Тапиау/Гвардейск. Свой скот от Тапиау мы гнали пешком через Гертляукен/Новая Деревня, нас сопровождали военные. Поздно ночью пришли в деревню Киршнабек\Ельниково, где ночевали вместе со скотом в огромном кирпичном сарае. На другой день пришли в деревню Пердоллен\Петино, куда нас направили на постоянное место жительства. Мы поселились в кирпичном пустом, заброшенном доме, где было множество крыс. Первые дни ночевали в сарае. Мое первое впечатление от поселка Петино – это чувство пустоты и малочисленности немецкого населения, а переселенцы из России только начали заселяться. Было много пустых домов, можно было выбирать любой. За мебелью многие ездили в пустые дома в Лаукишкен/Саранск.
Заведующий РОНО Гапеенков М. А., это был старый на вид человек, направил меня в ноябре 1946 года открывать начальную школу в Минхенвальде\Зеленово, она считалась филиалом школы Жаргилен\Богатово. Это было прекрасное 2-х этажное здание. Школа при немцах была хорошо оборудована, так как остались 3-х местные парты, в раздевалке были отдельные шкафчики для одежды и обуви. На первый урок собрались дети разных возрастов, были переростки до 14-15 лет. Утром, после первого дня занятий, мы обнаружили парты, вынесенными на улицу. Я с детьми занесла их обратно и продолжила уроки. На другой день все повторилось, но, только вместо парт, в классах стояли нары. Пришлось убирать и нары и снова ставить парты. Так продолжалось с неделю. Кто убирал по ночам парты, мы не видели. Позже выяснилось, что школу руководство леспромхоза отдали для рабочих, занятых на лесозаготовках. Пришлось мне с учениками искать другое помещение для школы, и мы нашли пустой дом, куда и перенесли парты. Керосиновых ламп долгое время не было. Зимой, когда еще утром совсем темно, первые уроки проводила при свете коптилок. Совсем не было школьных учебников и тетрадей. Дети насобирали немецкие бумаги в пустых домах и учились писать на их обороте. Школьные планы я тоже писала на обороте немецких документов. Чернила разводили сами, чернильницами служили стеклянные пузырьки. В одном помещении я вела уроки одновременно для 4-х классов. Я жила рядом со школой и до позднего вечера занималась с детьми. В этом холодном и тесном доме, приспособленном под школу, я провела первую зиму, первый учебный 1946\47 год.
Зимой 1946 года выяснилось, что дом в Петино, где нас поселили вначале, находится на земле колхоза «Новая Жизнь», а наш колхоз назывался «Путь к коммунизму». Пришлось нам с матерью и братом переселиться в поселок Березовка. В 1947 году заведующую Березовской школой Кольцову Анну Степановну перевели в школу поселка Беломорское, а меня назначили на ее место и должность. Когда в августе 1947года я пришла в Березовскую школу, то увидела, что окна на половине здания, где было 2 класса, заколочены досками, совсем не было стекол и даже проемов. Классные помещения забиты остатками горюче-смазочных масел и всяким хламом. Рядом со зданием остался осыпавшийся противотанковый ров, а на углу здания были полузасыпанные окопы и траншеи. Вместе со второй учительницей Шакиной Валентиной Григорьевной и учениками мы стали доставать строительные материалы, приводить школу в порядок, добывать керосиновые лампы и керосин, школьные учебники, запасать дрова, ремонтировать печи и т.д. Ко всем трудностям добавился и голод. До 1948 года в Березовке еще были немцы. Они жили в конце нашей улицы, а также жили и работали в подсобном хозяйстве и леспромхозе. В голодное время 1947 года колхозники поймали одного немца, который стриг колосья на колхозном поле. Решением правления колхоза после обыска у него была забрана мебель для конторы за поступок, но под следствие немца не отдали. Мои старшие ученики-переростки рассказывали мне об этом и обо всех новостях в поселке и колхозе. Так прошел для меня 2-й школьный учебный год на новой Калининградской земле.
В 1948 году я экстерном окончила Калининградское педагогическое училище. Первые годы, чтобы прожить, наша семья держала небольшое домашнее хозяйство. Колхозники часто закупали коров и поросят в Литве. В 1949 году мы тоже привезли корову из Литвы, которая вскоре пала, как выяснилось от туберкулеза. Через некоторое время я стала замечать, что на уроках едва стою на ногах от слабости, но держась за стену, продолжала работать. Я долгое время лечилась от туберкулеза. Многие, кто лежал в палате, умерли, в том числе 2 учительницы, одна из Сосновки, другая из Ильичевки.
В Березовской школе в должности заведующей, я проработала все годы ее существования. Все свои силы, здоровье и жизнь я отдала учительскому делу. С увлечением, не щадя себя, в ущерб семье работала в школе, стараясь выпустить своих учеников образованными, умными и хорошими людьми…»
Михайловой Анастасии Никифоровны не стало 17 августа 2019 года, ей было 97 лет. Память о ней и других первых учителях сохраняется в музее, на выставке «Год 46-й. Первые учителя»